"Воин ты света или не воин света?" (с)
И я все-таки хочу, чтобы этот день отложился в памяти. Поэтому, как порядочный склеротик, я все запишу. Это можно пролистывать. х) Здесь очень много слов.
еще про игру
С октября по декабрь мы готовились к игре. У меня это выражалось прыганьем до потолка, написанием матчасти, написанием квент, рисованием плакатов и разрисовыванием стаканчиков, распечаткой всяких бумажек. Ну, и общим продумыванием, что играть, собственно. Созданием персонажей, переделыванием персонажей, распределением семейных связей и т.д.
Кто-то из персонажей молодел, кто-то старел, кто-то внезапно превращался в юного зельевара, кто-то оказывался потомственным миротворцем, кто-то из девочки становился мальчиком. Словом, конечный вариант от первоначального отличался очень сильно. У нас должны были быть и воры, и страшные коварные возлюбленные Оннетона - но в итоге вышло то, что вышло.
В процессе подготовки сюжета было много всякого "аааа" и "не сходится!!". В дни перед я особенно сильно отрицала для самой себя приближение игры.
В день игры я чувствовала себя котенком, которого пнули за порог, не покормив и не высушив после дождя. Но котенок был агрессивен и распускал когти. Ну, и вы когда-нибудь пробовали отодрать котенка от свой штанины, если он решил на ней повисеть? Это сложно.
Я резал какие-то помидоры, мазал хлеб майонезом и думал, что все пиздец. А потом думал, что нет, не пиздец. Что все нормально. А потом снова - пиздец. Поэтому в итоге я решил просто исключить это понятие - пиздец - из своего мысленного лексикона и вместо этого быстро придумал несколько раскладок перестановки ролей на случай того, название чего я исключила. Ну, вы поняли.
Когда приехали первые игроки, я окончательно осознал, что бежать некуда, и совсем успокоился. Возможно, на меня повлияли пара минут, проведенные на морозе в одном шерстяном платке. Отрезвляет. х)
Потом я рассказал игрокам, как правильно употреблять траву. Что не нужно подсыпать чаинки и блестки в чью-то еду по-настоящему.А то мало ли. Как всегда, опустился на уровень "шути через каждое слово", на который спускаюсь в моменты паники, да.
С последними игроками мост был поднят, и путей к отступлению не осталось совсем-совсем никаких. Меня почему-то успокаивал вид Ласки, Оннетона и Луня. Не знаю, почему, но при взгляде на них становилось... адекватно. хД
Мы что-то еще доделывали, кого-то кормили, уверяя, что есть можно все, что находится в помещении. х) До этого мы передвинули мебель и создали несколько маленьких игровых зон. х) И дом стал немного другим.
Потом были сыгровки. Я не знаю, чем занимались на сыгровке король и компания, но я с Лунем и Аэдой проворачивала торговую операцию. Я была знатной дамой, решившей разнообразить свою супружескую жизнь с помощью некоторых трав, о которых очень старательно выведывала у Аэды. Мы стояли в кладовке, я гнала что-то голосом курицы с Рублевки, Лунь ржал, не прекращая ("Ахаха, извините, с травой перебрал, ахаха!"), а Аэда уверяла, что ничего лучше их травы нет. Правда, от стоимости офигела даже я. В итоге я взяла не только любянку, но и, насмотревшись на Луня, порцию ахаха-травы.
Потом как-то оказалось, что на часах половина десятого, и надо было начинать. Было знакомство, а потом все разошлись. Мы с Лаской отправились на улицу. И тут у Ласки зазвонил телефон. хД Поэтому игра началась для меня с холода, заснеженных дорожек и звездного неба. В которое я смотрела несколько минут. х) Не зря взяла платок, в общем. А надевать ботинки было лень, и я на танцевальные балетки напялила резиновые тапки. По снегу ходить было сколько, и пару раз я чуть не упала носом в сугроб.
Потом мы с Лаской начали играть. Только тогда у меня возник вопрос, где мой муж. Мэй, когда завязался разговор с Лаской, жаловалась на то, что сама не знает (как и Ласка!), что привело ее в этот трактир. Ведь обычно она не ходит по таким местам без мужа. Мгновенная мысленная импровизация подсказала, что муж по воле Богини (как и Мэй) отправился в другое место присматривать за происходящим - мало ли, что может случиться в такую ночь. Впрочем, Мэй ничего этого не знала и очень удивлялась своему одиночеству.
Мы очень хорошо поговорили с Лаской. Это был такой... теплый разговор. Мэй сомневалась, заходить ли в трактир, но знала, что должна зайти, что такова чья-то высшая воля. Ласка выражал понимание.
Уже когда мы с Лаской стояли в комнатке перед основной комнатой, к нам вбежал Зума и спросил, что ему делать, если он выпил яд.
Умирай, сказала я. И Зума пошел умирать. И только тут я вспомнила, что лекаря у нас нет. Но почему-то не вспомнила, что у Ласки есть навык целительства и что он может пойти и спасти мальчика. Подумала только, что Зуму не может вылечить Ликион, которому мы не дали ни навыка целительства, ни специальных снадобий, ни кто-то из присутствующих. Ну, как же не ступить в начале. х) В общем, Мэй быстро перевоплотилась в Богиню и, приведя мальчика в чувство, проникновенно посоветовала ему не делать того, что делать не должно.
Минуту спустя Мэй вернулась уже как Мэй и, заметив Зуму, шумно удивлялась, что он тут делает один, без брата и что это за девочка с ним. Узнала историю про лисицу, очень удивилась, отказывалась смотреть на девочку и говорить с ней поначалу. Потом убедилась в ее телесности и удивилась еще сильнее.
Пока удивлялась, я осматривалась и никак не могла понять, что происходит. Народ копошился и что-то делал. х)
На самом деле, куски игры просто выпадают из моей памяти.
Я помню дальше разговор с Мирчей, которого я поймала в зале и повела наверх. Загнала что-то про легенды, про "одного дурного бога, который расстроил его недавно и напугал", про искренность и мужественность. Потом я растворилась в воздухе, а Мирча, тяжело вздохнув, кинулся судорожно искать обезболивающее. хД Поговорили еще и об обезболивающем. хД
Почти сразу после Мирчи я поймала Инглинга и долго что-то говорила. Почему-то было трудно сложить все воедино. Что-то заготовленное вылетело из головы, приходилось импровизировать. Если с Мирчей у меня тряслись и руки, и ноги, и голос дрожал совсем не по-божественному, то с Инглингом эти симптомы немного ушли. Немного, но не до конца. хД Богиня была немного нервная в эту ночь. Продиктовав пару раз свои условия и пораспинавшись о разнице гордости и высокомерия и о коллективной ответственности потомков за деяния предка, которые, конечно, не делают потомков дурными людьми, но оставляют им необходимость реабилитироваться, я так же "ушла". Несколько фейловый был разговор. Ни строчки из него не помню, только суть.
Кажется, после этого я вернулась в зал - как Мэй - и застала Зуму упорото хихикающим. Или не после этого, но в какой-то момент - да. Мэй, обалдев от наглости брата и безответственности Аэды и странного сапарийца, пошла и откровенно наехала. На что ей сказали: "Женщина, успокойтесь!" - и вообще всячески отшили. Хамский Лунь. х) Мэй не осталась в долгу и толсто намекнула королю на нелегальную торговлю.
С того момента мы с Лунем стали... врагами. х)) Мы шумели при каждом удобном случае. Ласка время от времени гладил по плечу и успокаивал, и Мэй затихала.
В какой-то момент я как мастер спросила у Луня, как там дела с памятью Ласки. "Он все вспомнил", - сказал Лунь уверенно. Что, блин?! - спросила я, вспоминая про заготовленный ритуал, который Лунь точно не успел бы провести за это время. Оказалось, что Ласка не вспомнил, что Лунь неправильно его понял. Но и после этого Мэй ДОЛГО ругалась с Лунем, который вовсе не горел желанием возвращать бывшему другу память. Ни уговоры, ни возмущенные крики Мэй не помогли. х) Даже Ласка, такой добрый и плавающий в своем золоте Ласка не знал, хочет ли он вернуть память. Я решила временно забить и, от лица Мэй загнав Ласке о том, как приятно помнить свой дом и тех, кто ждет тебя там, как приятно ощущать эти нити, связывающие тебя с домом, с твоим прошлым и настоящим, пошла к Оннетону узнать, пошептал ли он уже на ухо Зуме всякое интересное. Ведь ритуал не вышел бы без жреца, а жреца еще надо было заиметь.
Я как раз собиралась развлечь Зуму, лисичку и всех, кто был рядом, истерикой Мэй на тему "ааа, я не знаю, кто в моем теле, я не помню половину из того, что делаю!!", но в этот момент пришел Оннетон пошептать, и я решила отложить. В итоге истерики так и не случилось. Но и к лучшему, может)) Зато мы заимели жреца, у которого на руке (спасибо Оннетону, который помнил матчасть лучше и подсказал, что на лице татуировки у высших жрецов, а не у новоиспеченных!) появилось облачко. *Зума потом долго возмущался, почему облачко, если облако - это вода, а не воздух х))*
Зума отреагировал на облачко в лучших традициях подросткового возраста.
- Что это у тебя, Зума?
- Ничего. *спрятал руку*
- Это... татуировка?
- Нет там никакой татуировки!
- Но я же вижу!
- Нет там ничего.
- Но...
- Нет.
- Покажи!
- Не покажу.
Я очень поумилялась, кинула что-то про "теперь ты можешь помолиться своим богам!" и ушла. Куда-то. Может, к Ласке. Может, еще к кому-то. Здесь хронология упорно не выстраивается. Совсем не помню, что за чем шло. Ругались с Лунем, охали с Аэдой над письмом Ганса, проводили с Лунем ритуал обращения к богам.
Лунь собирал воздух стаканчиком. Понимаете? Стаканчиком. Кружился с ним и собирал. И вопрошал. Я заставила его вопрошать много раз, прежде чем не получится адекватная формулировка, а потом отдала конвертик с заклинанием и прошептала, что заклинание ооочень сложно и подвластно только самым сильным магам.
После Лунь подошел и спросил у Мэй, нет ли здесь других сильных магов, кроме Ликиона. Нет, увы, сказала Мэй. Вот же засада, отразилось на лице Луня))
Где-то там я еще попытала Инглинга на тему "что же ты успел сделать, мальчик?". Инглинг был честен и рассказал обо всем, что он сделал. В частности про свои манипуляции с любовным напитком. Ай-ай-ай, сказала Богиня. Пойди и извинись перед тем, кого ты подчинил своей воле. Но если ему понравилось? - возразил Инглинг. Все равно, сказала Богиня.
Где-то там Аэда вопросила, можно ли ей забеременеть.
Там же поблизости поймала Мирчу и нашептала про легкость и способность к эмоциональному заражению окружающих. Инглинга отловила чуть попозже.
Следующее, что помню - это шубу. Задумчивый Оннетон, кладовка, платьишко, ремень и шуба. Сняла сережки, подвязала волосы. Попыталась настроиться на агрессию.
Когда спускалась в этом чудовищном виде в зал, плакала и останавливалась на каждой ступеньке. Плакала, конечно, от смеха и от ощущения себя каким-то старым сутенером. Очки бы еще темные хД Я так тормозила, что за мной явился Оннетон и поторопил. Ну ладно, решила я. Будь что будет. Вытерла последние слезы и ступила за навесной плед, затем в комнату и тут же наткнулась взглядом на сына. Услышала вздохи, смех и почувствовала прикованные ко мне взгляды. хД Начала шуметь и наезжать. Сын быстро сориентировался и отозвал в коридор. Но в коридор в итоге отозвались все хД У Инглинга вот было очень светлое лицо и горящий взгляд.
В общем, эти пять минут жести я бы как раз хотела забыть. Но к сожалению, именно это место память сохранила, выкинув, видимо, ради этого пару других важных моментов. А жаль. До сих пор не могу вспомнить без дрожи и волны стыда. 
Аэда кричала: "Я беременна от твоего сына!", и я мысленно удивлялась, когда и как она успела. И как рискнула. х)
И там был Мирча-кот, который сначала просто жрал крысу на пороге, а потом драл мою шубу. Или сначала драл, а потом жрал. Не суть. Потом был Мирча-человек, который просто во всем признался. И было:
- Почему он еще жив?!
- Ему было шесть лет!
- Он заслуживает казни!
- Ты бы казнил шестилетнего ребенка?
Кто-то, кажется, Оннетон:
- Ну, вот он как раз дорос до нужного возраста...
Но Ликион, Инлинг и Лихвэ, конечно, очень мило защищали Мирчу. х) Я проникся. Пока проникался, страстно мечтал, чтобы меня рассеяли хД Я, честно, не слышал приказ Оннетона допрашивать короля. Поэтому с Ликионом мы долго играли в "скажи мне! - нет".
И я был очень, ОЧЕНЬ рад, когда меня развеяли. Снова надеть юбку было счастьем.
*да, в этом отрывке количество фейспалмов какое-то совсем уж неприличное*
Дальше я нашептала Аэде то же, что и остальным не магам.
Кажется, где-то сильно раньше этого я шептала лисичке, что через пару минут она упадет в обморок. Лисичка шикарно падала в обморок! Сижу я на ступенях, пишу письмо от Ганса. Мимо проходит Инглинг - за ручкой. Натыкается на тело. "Ладно, сейчас я возьму ручку и вернусь, лежи". К Инглингу и девочке поднимается Мирча, вместе они смотрят на нее и думают, что делать.
- Если я заражу ее жизнерадостностью, это поможет?
- Нет.
- А если дать ей веселящей травы?
- Нет.
- А если нашатыря?
- Да, но через пару минут она потеряет сознание снова.
Потом рассказывали, что лисичка пришла в себя, вышла из комнаты и снова упала на лестнице.
Просто лисичке нужен был ритуал. Как можно скорее. Тогда я еще не знала, что Ликион без магии. Узнала, когда спустилась вниз и спросила у Зумы, где же Айса? Рядом стоял несчастный Ликион и вопрошал, можно ли ему вернуть магию, если он уже всем помолился как надо?) Так как это были проказы Оннетона, боги отозвались и вернули магию.
Чуть позже я узнала, что лисичку окончательно сделали человеком, а Ласке вернули память. Опять же, могу сильно ошибаться с хронологией.
Встал вопрос, что делать с девочкой-лисой, и Богиня нашла заботу для Инглинга. Который, в свою очередь, поспешил обрадовать папу внезапной воспитанницей. Которую очень, очень не хотел видеть своей невестой. х)
Аэда сидела в кресле и заявляла, что Ликион - козел. Ликион сидел в другом конце зала и упорно не отзывался.
Было пять Инглингов, был коварный Зума, добывший откуда-то траву и распространявший ее.
В конце, когда основная игра уже затихла, были эпиграммы. Очень хорошие, к слову. Но в награду за которые мы не придумали приз.
Кто-то предлагал еще и по снегу походить, но идея не воплотилась.
После была легкая уборка, бутылка колы, кружок игроков, немного обсуждения. Во время которого я грызла соленые баранки и не очень помнила уже, кто я и где. Меня очень удивили какие-то хорошие слова. Без шуток. Но в состоянии уплывания и легкого "я не здесь" я даже слова воспринимала не очень четко. Очень хотелось чего-то... твердого. Ну, за спиной вот был диван, подо мной - пол, справа - Зума, но хотелось как-то взять себя в руки посредством ограниченного пространства. Сложно описать. Хотелось гусенички в коконе, короче. х)
А потом был сон, долгожданный сон. Офигенное место между двумя креслами, ограниченное пространство, три стены. *___* Чувство домика и комфорта. х) Спать оставалось не так много, сон был рваный, просыпалась за те три-четыре часа раз пять, думала о чем-то, ворочалась, но в семь тридцать встала невероятно бодрой и довольной жизнью. Пошла, умылась, включила свет. Нагрела чайник. Собрала вещички. Попрощалась с первыми уехавшими. Поела. Подвигала мебель. Потупила на диване. Покормила кота, который внезапно пришел. Полежала с котом, который уютно свернулся клубком рядом с моим животом. Кот урчал, как трактор. А потом мы поехали домой.
Но в электричке нас, конечно, ужасно вштырило говорить о новых свершениях, продолжениях, других фандомах и прочем, и жажда деятельности до сих пор не отпускает меня. х)
Вот. Я записала это все и счастлива. Не знаю, зачем оно нужно, но пусть будет.
еще про игру
С октября по декабрь мы готовились к игре. У меня это выражалось прыганьем до потолка, написанием матчасти, написанием квент, рисованием плакатов и разрисовыванием стаканчиков, распечаткой всяких бумажек. Ну, и общим продумыванием, что играть, собственно. Созданием персонажей, переделыванием персонажей, распределением семейных связей и т.д.
Кто-то из персонажей молодел, кто-то старел, кто-то внезапно превращался в юного зельевара, кто-то оказывался потомственным миротворцем, кто-то из девочки становился мальчиком. Словом, конечный вариант от первоначального отличался очень сильно. У нас должны были быть и воры, и страшные коварные возлюбленные Оннетона - но в итоге вышло то, что вышло.
В процессе подготовки сюжета было много всякого "аааа" и "не сходится!!". В дни перед я особенно сильно отрицала для самой себя приближение игры.
В день игры я чувствовала себя котенком, которого пнули за порог, не покормив и не высушив после дождя. Но котенок был агрессивен и распускал когти. Ну, и вы когда-нибудь пробовали отодрать котенка от свой штанины, если он решил на ней повисеть? Это сложно. Я резал какие-то помидоры, мазал хлеб майонезом и думал, что все пиздец. А потом думал, что нет, не пиздец. Что все нормально. А потом снова - пиздец. Поэтому в итоге я решил просто исключить это понятие - пиздец - из своего мысленного лексикона и вместо этого быстро придумал несколько раскладок перестановки ролей на случай того, название чего я исключила. Ну, вы поняли.
Когда приехали первые игроки, я окончательно осознал, что бежать некуда, и совсем успокоился. Возможно, на меня повлияли пара минут, проведенные на морозе в одном шерстяном платке. Отрезвляет. х)
Потом я рассказал игрокам, как правильно употреблять траву. Что не нужно подсыпать чаинки и блестки в чью-то еду по-настоящему.
С последними игроками мост был поднят, и путей к отступлению не осталось совсем-совсем никаких. Меня почему-то успокаивал вид Ласки, Оннетона и Луня. Не знаю, почему, но при взгляде на них становилось... адекватно. хД
Мы что-то еще доделывали, кого-то кормили, уверяя, что есть можно все, что находится в помещении. х) До этого мы передвинули мебель и создали несколько маленьких игровых зон. х) И дом стал немного другим.
Потом были сыгровки. Я не знаю, чем занимались на сыгровке король и компания, но я с Лунем и Аэдой проворачивала торговую операцию. Я была знатной дамой, решившей разнообразить свою супружескую жизнь с помощью некоторых трав, о которых очень старательно выведывала у Аэды. Мы стояли в кладовке, я гнала что-то голосом курицы с Рублевки, Лунь ржал, не прекращая ("Ахаха, извините, с травой перебрал, ахаха!"), а Аэда уверяла, что ничего лучше их травы нет. Правда, от стоимости офигела даже я.
В итоге я взяла не только любянку, но и, насмотревшись на Луня, порцию ахаха-травы. Потом как-то оказалось, что на часах половина десятого, и надо было начинать. Было знакомство, а потом все разошлись. Мы с Лаской отправились на улицу. И тут у Ласки зазвонил телефон. хД Поэтому игра началась для меня с холода, заснеженных дорожек и звездного неба. В которое я смотрела несколько минут. х) Не зря взяла платок, в общем. А надевать ботинки было лень, и я на танцевальные балетки напялила резиновые тапки. По снегу ходить было сколько, и пару раз я чуть не упала носом в сугроб.
Потом мы с Лаской начали играть. Только тогда у меня возник вопрос, где мой муж. Мэй, когда завязался разговор с Лаской, жаловалась на то, что сама не знает (как и Ласка!), что привело ее в этот трактир. Ведь обычно она не ходит по таким местам без мужа. Мгновенная мысленная импровизация подсказала, что муж по воле Богини (как и Мэй) отправился в другое место присматривать за происходящим - мало ли, что может случиться в такую ночь. Впрочем, Мэй ничего этого не знала и очень удивлялась своему одиночеству.
Мы очень хорошо поговорили с Лаской. Это был такой... теплый разговор. Мэй сомневалась, заходить ли в трактир, но знала, что должна зайти, что такова чья-то высшая воля. Ласка выражал понимание.
Уже когда мы с Лаской стояли в комнатке перед основной комнатой, к нам вбежал Зума и спросил, что ему делать, если он выпил яд.
Умирай, сказала я. И Зума пошел умирать. И только тут я вспомнила, что лекаря у нас нет. Но почему-то не вспомнила, что у Ласки есть навык целительства и что он может пойти и спасти мальчика. Подумала только, что Зуму не может вылечить Ликион, которому мы не дали ни навыка целительства, ни специальных снадобий, ни кто-то из присутствующих. Ну, как же не ступить в начале. х) В общем, Мэй быстро перевоплотилась в Богиню и, приведя мальчика в чувство, проникновенно посоветовала ему не делать того, что делать не должно. Минуту спустя Мэй вернулась уже как Мэй и, заметив Зуму, шумно удивлялась, что он тут делает один, без брата и что это за девочка с ним. Узнала историю про лисицу, очень удивилась, отказывалась смотреть на девочку и говорить с ней поначалу. Потом убедилась в ее телесности и удивилась еще сильнее.
Пока удивлялась, я осматривалась и никак не могла понять, что происходит. Народ копошился и что-то делал. х)
На самом деле, куски игры просто выпадают из моей памяти.
Я помню дальше разговор с Мирчей, которого я поймала в зале и повела наверх. Загнала что-то про легенды, про "одного дурного бога, который расстроил его недавно и напугал", про искренность и мужественность. Потом я растворилась в воздухе, а Мирча, тяжело вздохнув, кинулся судорожно искать обезболивающее. хД Поговорили еще и об обезболивающем. хД
Почти сразу после Мирчи я поймала Инглинга и долго что-то говорила. Почему-то было трудно сложить все воедино. Что-то заготовленное вылетело из головы, приходилось импровизировать. Если с Мирчей у меня тряслись и руки, и ноги, и голос дрожал совсем не по-божественному, то с Инглингом эти симптомы немного ушли. Немного, но не до конца. хД Богиня была немного нервная в эту ночь. Продиктовав пару раз свои условия и пораспинавшись о разнице гордости и высокомерия и о коллективной ответственности потомков за деяния предка, которые, конечно, не делают потомков дурными людьми, но оставляют им необходимость реабилитироваться, я так же "ушла". Несколько фейловый был разговор.
Ни строчки из него не помню, только суть. Кажется, после этого я вернулась в зал - как Мэй - и застала Зуму упорото хихикающим. Или не после этого, но в какой-то момент - да. Мэй, обалдев от наглости брата и безответственности Аэды и странного сапарийца, пошла и откровенно наехала. На что ей сказали: "Женщина, успокойтесь!" - и вообще всячески отшили. Хамский Лунь. х) Мэй не осталась в долгу и толсто намекнула королю на нелегальную торговлю.
С того момента мы с Лунем стали... врагами. х)) Мы шумели при каждом удобном случае. Ласка время от времени гладил по плечу и успокаивал, и Мэй затихала.
В какой-то момент я как мастер спросила у Луня, как там дела с памятью Ласки. "Он все вспомнил", - сказал Лунь уверенно. Что, блин?! - спросила я, вспоминая про заготовленный ритуал, который Лунь точно не успел бы провести за это время. Оказалось, что Ласка не вспомнил, что Лунь неправильно его понял. Но и после этого Мэй ДОЛГО ругалась с Лунем, который вовсе не горел желанием возвращать бывшему другу память. Ни уговоры, ни возмущенные крики Мэй не помогли. х) Даже Ласка, такой добрый и плавающий в своем золоте Ласка не знал, хочет ли он вернуть память. Я решила временно забить и, от лица Мэй загнав Ласке о том, как приятно помнить свой дом и тех, кто ждет тебя там, как приятно ощущать эти нити, связывающие тебя с домом, с твоим прошлым и настоящим, пошла к Оннетону узнать, пошептал ли он уже на ухо Зуме всякое интересное. Ведь ритуал не вышел бы без жреца, а жреца еще надо было заиметь.
Я как раз собиралась развлечь Зуму, лисичку и всех, кто был рядом, истерикой Мэй на тему "ааа, я не знаю, кто в моем теле, я не помню половину из того, что делаю!!", но в этот момент пришел Оннетон пошептать, и я решила отложить. В итоге истерики так и не случилось. Но и к лучшему, может)) Зато мы заимели жреца, у которого на руке (спасибо Оннетону, который помнил матчасть лучше и подсказал, что на лице татуировки у высших жрецов, а не у новоиспеченных!) появилось облачко. *Зума потом долго возмущался, почему облачко, если облако - это вода, а не воздух х))*
Зума отреагировал на облачко в лучших традициях подросткового возраста.
- Что это у тебя, Зума?
- Ничего. *спрятал руку*
- Это... татуировка?
- Нет там никакой татуировки!
- Но я же вижу!
- Нет там ничего.
- Но...
- Нет.
- Покажи!
- Не покажу.
Я очень поумилялась, кинула что-то про "теперь ты можешь помолиться своим богам!" и ушла. Куда-то. Может, к Ласке. Может, еще к кому-то. Здесь хронология упорно не выстраивается. Совсем не помню, что за чем шло. Ругались с Лунем, охали с Аэдой над письмом Ганса, проводили с Лунем ритуал обращения к богам.
Лунь собирал воздух стаканчиком. Понимаете? Стаканчиком. Кружился с ним и собирал. И вопрошал. Я заставила его вопрошать много раз, прежде чем не получится адекватная формулировка, а потом отдала конвертик с заклинанием и прошептала, что заклинание ооочень сложно и подвластно только самым сильным магам.
После Лунь подошел и спросил у Мэй, нет ли здесь других сильных магов, кроме Ликиона. Нет, увы, сказала Мэй. Вот же засада, отразилось на лице Луня))
Где-то там я еще попытала Инглинга на тему "что же ты успел сделать, мальчик?". Инглинг был честен и рассказал обо всем, что он сделал.
В частности про свои манипуляции с любовным напитком. Ай-ай-ай, сказала Богиня. Пойди и извинись перед тем, кого ты подчинил своей воле. Но если ему понравилось? - возразил Инглинг. Все равно, сказала Богиня. Где-то там Аэда вопросила, можно ли ей забеременеть.
Там же поблизости поймала Мирчу и нашептала про легкость и способность к эмоциональному заражению окружающих. Инглинга отловила чуть попозже.
Следующее, что помню - это шубу.
Задумчивый Оннетон, кладовка, платьишко, ремень и шуба. Сняла сережки, подвязала волосы. Попыталась настроиться на агрессию. Когда спускалась в этом чудовищном виде в зал, плакала и останавливалась на каждой ступеньке. Плакала, конечно, от смеха и от ощущения себя каким-то старым сутенером. Очки бы еще темные хД Я так тормозила, что за мной явился Оннетон и поторопил. Ну ладно, решила я. Будь что будет. Вытерла последние слезы и ступила за навесной плед, затем в комнату и тут же наткнулась взглядом на сына.
Услышала вздохи, смех и почувствовала прикованные ко мне взгляды. хД Начала шуметь и наезжать. Сын быстро сориентировался и отозвал в коридор. Но в коридор в итоге отозвались все хД У Инглинга вот было очень светлое лицо и горящий взгляд. В общем, эти пять минут жести я бы как раз хотела забыть.
Но к сожалению, именно это место память сохранила, выкинув, видимо, ради этого пару других важных моментов. А жаль. До сих пор не могу вспомнить без дрожи и волны стыда. Аэда кричала: "Я беременна от твоего сына!", и я мысленно удивлялась, когда и как она успела. И как рискнула. х)
И там был Мирча-кот, который сначала просто жрал крысу на пороге, а потом драл мою шубу. Или сначала драл, а потом жрал. Не суть. Потом был Мирча-человек, который просто во всем признался. И было:
- Почему он еще жив?!
- Ему было шесть лет!
- Он заслуживает казни!
- Ты бы казнил шестилетнего ребенка?
Кто-то, кажется, Оннетон:
- Ну, вот он как раз дорос до нужного возраста...
Но Ликион, Инлинг и Лихвэ, конечно, очень мило защищали Мирчу. х) Я проникся. Пока проникался, страстно мечтал, чтобы меня рассеяли хД Я, честно, не слышал приказ Оннетона допрашивать короля.
Поэтому с Ликионом мы долго играли в "скажи мне! - нет". И я был очень, ОЧЕНЬ рад, когда меня развеяли. Снова надеть юбку было счастьем.
*да, в этом отрывке количество фейспалмов какое-то совсем уж неприличное*
Дальше я нашептала Аэде то же, что и остальным не магам.
Кажется, где-то сильно раньше этого я шептала лисичке, что через пару минут она упадет в обморок. Лисичка шикарно падала в обморок! Сижу я на ступенях, пишу письмо от Ганса. Мимо проходит Инглинг - за ручкой. Натыкается на тело. "Ладно, сейчас я возьму ручку и вернусь, лежи". К Инглингу и девочке поднимается Мирча, вместе они смотрят на нее и думают, что делать.
- Если я заражу ее жизнерадостностью, это поможет?
- Нет.
- А если дать ей веселящей травы?
- Нет.
- А если нашатыря?
- Да, но через пару минут она потеряет сознание снова.
Потом рассказывали, что лисичка пришла в себя, вышла из комнаты и снова упала на лестнице.
Просто лисичке нужен был ритуал. Как можно скорее. Тогда я еще не знала, что Ликион без магии. Узнала, когда спустилась вниз и спросила у Зумы, где же Айса? Рядом стоял несчастный Ликион и вопрошал, можно ли ему вернуть магию, если он уже всем помолился как надо?) Так как это были проказы Оннетона, боги отозвались и вернули магию.
Чуть позже я узнала, что лисичку окончательно сделали человеком, а Ласке вернули память. Опять же, могу сильно ошибаться с хронологией.
Встал вопрос, что делать с девочкой-лисой, и Богиня нашла заботу для Инглинга. Который, в свою очередь, поспешил обрадовать папу внезапной воспитанницей. Которую очень, очень не хотел видеть своей невестой. х)
Аэда сидела в кресле и заявляла, что Ликион - козел. Ликион сидел в другом конце зала и упорно не отзывался.
Было пять Инглингов, был коварный Зума, добывший откуда-то траву и распространявший ее.
В конце, когда основная игра уже затихла, были эпиграммы. Очень хорошие, к слову. Но в награду за которые мы не придумали приз.
Кто-то предлагал еще и по снегу походить, но идея не воплотилась.
После была легкая уборка, бутылка колы, кружок игроков, немного обсуждения. Во время которого я грызла соленые баранки и не очень помнила уже, кто я и где. Меня очень удивили какие-то хорошие слова.
Без шуток. Но в состоянии уплывания и легкого "я не здесь" я даже слова воспринимала не очень четко. Очень хотелось чего-то... твердого. Ну, за спиной вот был диван, подо мной - пол, справа - Зума, но хотелось как-то взять себя в руки посредством ограниченного пространства. Сложно описать. Хотелось гусенички в коконе, короче. х) А потом был сон, долгожданный сон. Офигенное место между двумя креслами, ограниченное пространство, три стены. *___* Чувство домика и комфорта. х) Спать оставалось не так много, сон был рваный, просыпалась за те три-четыре часа раз пять, думала о чем-то, ворочалась, но в семь тридцать встала невероятно бодрой и довольной жизнью. Пошла, умылась, включила свет. Нагрела чайник. Собрала вещички. Попрощалась с первыми уехавшими. Поела. Подвигала мебель. Потупила на диване. Покормила кота, который внезапно пришел. Полежала с котом, который уютно свернулся клубком рядом с моим животом. Кот урчал, как трактор. А потом мы поехали домой.
Но в электричке нас, конечно, ужасно вштырило говорить о новых свершениях, продолжениях, других фандомах и прочем, и жажда деятельности до сих пор не отпускает меня. х)
Вот. Я записала это все и счастлива. Не знаю, зачем оно нужно, но пусть будет.
-
-
30.12.2014 в 06:59-
-
30.12.2014 в 07:52-
-
30.12.2014 в 09:25-
-
30.12.2014 в 09:30Хочу! *____*
-
-
30.12.2014 в 11:07-
-
30.12.2014 в 13:36Ну, эта гармоничность, о которой ты пишешь, она достигнута нашими с Ластей усилиями. Мы хорошо уравновешивали друг друга) Но офигенно, если оно таким вышло.
-
-
30.12.2014 в 22:38-
-
30.12.2014 в 22:38-
-
31.12.2014 в 06:41